• Главная • Рассказы об Австралии • Другие города • По русскому Северу • Унежма • Малошуйский музей народного быта • Люди и судьбы • Разное •


~ На краю моря ~

.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Возьму ли крылья зари

И переселюсь на край моря...

              Псалтирь, глава 138, стих 9

.

Нас горы манят, равнины манят,

Костры скитаний в глазах дрожат,

Все потому что мы горожане,

А это важно для горожан.

              А. Якушева "Горожане"

.//

 

УНЕЖМА (ГЛАВНАЯ):
Новости
Календарь на 2014 г.
Приглашение к сотрудничеству
Информация для туристов
Унежма из космоса
Фотогалерея 2010
Фотогалерея 2009
Фотогалерея 2007
Фотогалерея 2006
Фотогалерея 2001
Унежма в литературе
И.М. Ульянов об Унежме
Моя книга об Унежме
История Унежмы
Книга памяти
"Сказание" А. Дементьева
Крест на острове Ворвойница
Унежма-Каргополье-Кенозерье
На краю моря (очерк)
Ссылки

 

Если вы устали от городской суеты, если хотите отдохнуть от утомительной гонки современной цивилизации, нет лучшего уголка на земле, чем Унежма. Эта забытая Богом и людьми крошечная деревушка на самом краю студеного северного моря, затерянная среди бескрайних лесов и болот, позволит вам на время забыть о шуме больших городов, об уличной толпе, о том, что есть на свете телевизоры, машины, магазины, телефоны и даже электричество. Маленький островок прошлого, связанный с окружающим миром лишь едва заметной тропой через болото, перенесет вас в удивительный мир тишины и покоя, который невозможно забыть.

Расположена деревня в одном из красивейших мест на южном (Поморском) берегу Белого моря, на мысу, с трех сторон окруженном водой и тремя сопками, называемыми здесь вараками – Великой, Средней и Варничной. Характерные силуэты варак видны издалека, с моря и с суши, словно путеводные вехи для проплывающих мимо кораблей и уставших путников. Так же хорошо видна и деревянная церковь между ними, четвертая высотная доминанта в плоском северном ландшафте, напоминающая о близости жилья, где в теплой печи пылает огонь и горячий хлеб на столе ждет возвращения хозяев.

Деревня Унежма впервые упоминается в писцовых книгах в 15-м веке. В 19-м веке она стала одним из зажиточных селений на Белом море, где процветал промысел рыбой, солью и салом морского зверя. Избы в Унежме были крепкие, богатые, на высоком подклете, где держали скот, с большими хозяйственными дворами. Многие из них можно увидеть и сейчас, правда, слегка покосившиеся, полуразрушенные. Люди покидали деревню в 1950-х годах, когда происходило укрупнение колхозов и многие поселения на севере опустели. Кто-то перевозил свои дома на новое место жительства, кто-то просто уезжал, оставляя избы со всей хозяйственной утварью. Здесь до сих пор можно найти дореволюционную резную мебель, брошенную прежними хозяевами, медные тульские самовары, разбитый кузнецовский фарфор. Никольская церковь постройки первой четверти 19-го века, после революции бывшая сельским клубом а потом коровником, сейчас пустует и постепенно разрушается. Но некоторые жители не захотели покидать родную деревню и остались, несмотря на то, что в 1970-х годах закрылся последний магазин, в 1980-х перестал работать единственный телефон. Проложенная еще до войны телефонная линия, бережно поддерживаемая одним из жителей, пришла в упадок с его смертью. А электричество сюда так никогда и не провели.

В январе 2006 года Унежма стала необитаемой умерла ее последняя жительница, Ольга Григорьевна Куколева, 1914 года рождения. Правда, летом деревня оживает – приезжают в родные края провести отпуск дачники, потомки бывших унежомов, да иногда заносит попутным ветром случайных туристов, которые, попав сюда однажды, возвращаются в полюбившееся место снова и снова.

Добраться до Унежмы нелегко, так как дороги, проложенные через леса и болота в прежние времена, заросли и уже трудно разглядеть в чаще еле заметные просеки. Пассажирского судоходства к Унежме не существует и подъехать с моря в хорошую погоду можно разве что случайным попутным катером. Единственная пешеходная тропа к деревне начинается с железнодорожной станции Унежма, где расположен поселок с таким же названием. От станции до деревни - 20 километров. Поезд Мурманск-Вологда прибывает на станцию в полдень, и у вас есть достаточно времени, чтобы до темноты добраться до места. Почему же так долго, спросите вы? А просто потому, что идти приходится не по асфальтированной трассе, а болотистой тропой через лес, таща на себе тяжелые рюкзаки с запасом продуктов. Потом нужно пересечь большое открытое болото, выйти на зимник, в дождливое лето залитый водой по колено, потом с зимника свернуть опять на болото. Дальше – снова в лес, где, перейдя вброд речку и пройдя вдоль нее еще пару километров, вы выходите наконец на берег моря и по мокрому лугу идете к деревне. Это самый трудный участок пути - вы устали, а иди по высокой траве и хлюпающей под ногами воде тяжело. Тропинка здесь совсем теряется, но это не страшно, потому что на горизонте, как маяк, уже виден купол церкви. Зато в конце этого нелегкого пути вы будете вознаграждены за все превратности дороги, так как попадете в сказку.

 В первый раз мы избежали трудностей пешего путешествия и приплыли в Унежму морем на судне рыбинспекции «Палтус». Было это в 1987 году. Мы, семеро студентов архитектурного факультета ЛИСИ, отправившихся на обмерную практику в малоисследованные деревни Архангельской области, отплыли из Онеги поздно вечером и, проведя ночь на палубе из-за морской болезни, рано утром прибыли в Унежму. Разом проснувшись и взглянув на берег, мы, не сговариваясь, хором выдохнули «Ах!», и чувство удивления и восхищения больше нас не покидало. На фоне серого облачного неба мы увидели три сопки, возвышающиеся над морем, словно горбатые спины доисторических животных, а между ними – живописную группу покосившихся бревенчатых изб с деревянной церковью посередине. Звенящая тишина, нарушаемая только шорохом сухой травы на ветру да гулким шумом прибоя, сказочный мир щемящей старины, отрешенности и словно застывшего времени, запах моря и ни души!  Картина вокруг была настолько нереальна, что казалось – вот только закрой на секунду глаза, и этот чудесный мираж исчезнет... Никогда больше в своей жизни я не видела места, так органично вписанного в окружающий пейзаж, так чутко сохранившего ностальгическую прелесть прошлого (вернее, теперь уже позапрошлого)  века, не нарушенную ни современными строениями, ни гудом машин, ни светом реклам и фонарей.

В первый приезд мы провели в Унежме две недели. Занимались обмерами церкви, в перерывах между работой ходили в лес за ягодами и грибами, вечерами пили чай из самовара и пели песни при свете свечи или керосиновой лампы. Типичный городской житель, всю жизнь до этого проводивший лето на даче под Ленинградом, я была поражена обилием ягод и грибов в нехоженых северных лесах. Вот где действительно оправдывает себя поговорка «грибов – хоть косой коси!». Мы сушили белые и подосиновики, нанизывая их на нитки, и они висели в нашей кухне над печкой, шурша как въетнамские занавески.

 Достойно подробного рассказа воистину русское гостеприимство поморов. Сойдя тогда с «Палтуса» на берег, мы, снабженные письмом от Онежского исполкома, взывающего к местным властям о помощи студентам на практике, долго искали в пустынной деревне хоть одну живую душу чтобы спросить, где же нам поселиться. С трудом найдя «первого встречного», мы кинулись к нему с этим письмом, но он, не взглянув на официальную бумагу, сказал: «Вон там – видите – дом, хозяина сейчас нет, живите, сколько хотите!». Дома в Унежме, как и во всех северных деревнях, тогда не запирались, и, уходя, люди просто ставили к дверям палочку, свидетельствующую о том, что хозяев нет дома. Таким образом мы оказались обитателями просторной избы с огромной русской печкой и несколькими светлыми горницами, где хватило места на всех. Наши запасы продуктов кончились довольно быстро, и мы были несколько озадачены, как жить дальше – ведь магазина-то нет! В укромном углу нашлась коробка с пряниками, припрятанная кем-то на черный день, которой нашей прожорливой кампании хватило тоже ненадолго. Неожиданно на помощь пришли местные жители, близко к сердцу принявшие наше положение и начавшие понемножку подкармливать – кто принесет корзинку с рыбой, кто буханку свежеиспеченного хлеба, кто – муки или сахару. Обмеры подходили к концу, когда нежданно-негаданно вернулся хозяин избы, средних лет мужчина с веселыми голубыми глазами, охотник со станции Унежма. Мы ожидали бури – во-первых, вселились в его дом без  разрешения, во-вторых, съели продуктовые запасы. Но, к великому изумлению, Петро (так звали хозяина), на наши невнятные оправдания рассмеялся и сказал: «Да вы не переживайте, там на сарае есть еще пряники», и тут же принес новую коробку.

Постепенно мы познакомились со всеми обитателями деревни, которые вечерами заходили к нам на огонек. Заходил Валентин, пожилой человек, когда-то бывший моряком в Мурманске, потом  вернувшийся в родную деревню и уже никогда ее не покидавший. Постоянной работы в Унежме нет и он жил сезонными заработками - весной ходил с бригадой рыбаков за селедкой на близлежащие острова, летом собирал и сдавал в заготовительные пункты ягоды – морошку, бруснику и клюкву, зимой ловил в проруби навагу и носил продавать на станцию. Он приходил к нам на чай, всегда прихватив с собой что-нибудь вкусненькое – рыбу, хлеб или сахар, садился в угол и молча слушал наши студенческие разговоры и песни. Это он научил нас морской рыбалке, ставшей одним из любимых развлечений.

Как только сходит лед, местные жители ставили сети, так называемые рюжи, которые стояли до поздней осени, и с каждым отливом шли с корзинкой проверять добычу. В рюжу всегда попадает рыбы достаточно на уху, а иногда и чуть больше. Основная рыба в Унежме – навага и камбала, изредка встречается корюшка или колючее чудо природы, зовущееся морским чертом. Более крупную рыбу ловят специальной удочкой – «помахалкой». На длинную палку привязывают леску с крючками, которых может быть от 5 до 8. Как только вода уходит (а отливы и приливы на Белом море сильные, так что до многих островов в отлив можно дойти пешком), нужно идти копать морских червей. Это занятие непростое, нужна некоторая сноровка. Наличие морских червей определяется «дырочкой и кучкой», которых огромное множество видно на волнистом морском дне после того, когда вода ушла. Там, где дырочка – нос морского червя, где кучка – там хвостик. Копать нужно от дырочки к кучке, как бы «против движения», иначе червь убежит. Морские черви значительно толще и длиннее обыкновенных дождевых, и разрывать их на кусочки, чтобы насадить на крючки – занятие душераздирающее для горожанина. Но ко всему, как известно, привыкаешь. Когда куски червя насажены на каждый крючок, остается только закинуть помахалку в море с прибрежных скал, прижать ее булыжником, чтобы не унесло водой, и ждать. Если время для рыбалки выбрано правильно, ждать приходится недолго. А если не полениться и сделать несколько помахалок, то ждать не нужно совсем – просто ходишь от одной удочки к другой, вытаскиваешь из воды – и вот уже в твоей корзине шевелят хвостами жирные камбалы... 

А какую замечательную уху варят поморы! На печку ставится большой чугунный котелок, в него наливается вода – совсем немного, примерно 1/5 объема, вода закипает и туда кидается рыба – так чтобы заполнила котелок до краев. Чуть-чуть перца, соли и лаврового листа, и после того как вода с рыбой опять закипит, варишь всего 3 минуты – уха готова. Рыбу вынимают и кладут на отдельную тарелку. Что за прелесть – пальчики оближешь, не чета городскому супу из замороженной рыбы!

Другая постоянная жительница деревни – Ольга Григорьевна, или, как звали ее местные, тёта. Она никогда не ходила к нам на чай, к ней мы сами ходили «на поклон». Ольга Григорьевна – маленькая горбатая старушка, одетая всегда одинаково – в коричневый шерстяной платок и ватник. Когда ей было лет 13, на нее упала балка, и так и осталась она ростом как тогда была, только горб вырос. Но эта маленькая старушка была душой и хранительницей деревни, следила здесь за порядком. Это она спасла когда-то церковь, не позволила снести. В молодости Ольга Григорьевна была бригадиром колхоза, того самого, который существовал в Унежме до «укрупнения». И как держала она в «железных рукавицах» свою бригаду, так потом держала в своей власти «неперспективную» деревню благодаря твердой воле и сильному характеру, и только благодаря ей Унежма до сих пор жива, не разграбили ее заезжие рыболовы и охотники, не сожгли на дрова брошенные дома. Ее уважали, боялись и слушались. Сколько лет было Ольге Григорьевне – никто никогда не знал. На вид – лет 80, но выглядела она всегда одинаково, с тех самых пор, как мы ее впервые встретили. Она держала овец, кур, множество котят и собаку Каштану, которая каждую весну приносила щенков. Как она с ними справлялась – Бог знает, ведь жила она одна с тех пор, как умер ее муж, тот самый, который заведовал телефоном.

Телефон в Унежме был один, в доме Ольги Григорьевны. Ее муж, Вениамин Петрович, следил за телефонной линией, чинил оборванные провода, поднимал упавшие столбы – на всем расстоянии до соседних деревень Кушереки и Нюхчи, 25 км в одну сторону и 30 в другую, через глухие леса и болота. С его смертью исчезла и эта последняя ниточка, связывающая деревню с окружающим миром.

Уезжали мы из Унежмы со слезами на глазах. Неожиданно молчаливый Валентин пригласил  нас приехать еще, и мы приехали на следующий год, остановившись в его доме, да так оно и повелось. С тех пор 10 лет подряд каждый год мы проводили отпуск в Унежме, в его холостяцкой, пахнущей старым дымом и соленой рыбой избе, а осенью обменивались посылками – мы посылали ему ящик с сигаретами, он нам – ящик с клюквой. Сейчас его, к сожалению, уже нет в живых.

Дом у Валентина был маленький, всего в две комнаты, с очень необычным входом. Нагнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку, вы входите в сени, где хранится разный инвентарь – подбитые мехом широкие охотничьи лыжи, плетеные из коры корзины, запас сухих дров, сети, весла и т. п. Следующая дверь ведет на лестницу, и эта дверь уже совсем низкая, так что сгибаться приходится в три погибели. Затрудняет положение то, что в сенях нет окон и там всегда темно. Поначалу мы каждый раз набивали шишки на лбу, пока не привыкали к этим странным дверям. Дом этот построил когда-то отец Валентина как временное жилище для новой семьи. Собирался строить большую хорошую избу, да не успел – умер, и Валентин с матерью так и остались жить здесь. Потом и мать умерла, и жил он совсем один. Однажды мы спросили его, почему не женился. Он рассказал, что в молодости был красивым парнем, девушки на него заглядывались, а сам был, как все моряки, легкомысленным и самонадеянным. Уходя в рейс, назначал свидание девушке у одной проходной, а вернувшись, выходил через другую. Так всю молодость прогулял, а когда вернулся домой уже вроде поздно стало жениться. Да и кто поедет жить в заброшенную деревню без дорог, без электричества, без магазина.

       – А почему бы вам не переехать жить на станцию – там большой поселок, много людей, магазин, почта, телефон?

       – Да поздно уже переезжать – всю жизнь здесь прожил, здесь и умру, отвечает Валентин.

       – Ну а если заболеете, не сможете ходить на станцию за продуктами, что тогда?

       – А тогда... Вот ружье есть, уеду на лодке на какой-нибудь остров, кто меня найдет...

Жить в деревне тяжело, особенно зимой. Завалит все снегом – тропинку к соседнему дому не протоптать. Темнеет рано, вечера длинные, скучно. Только и развлечений, что читать при свете керосиновой лампы, да керосин достать трудно, экономить надо. Еще одно развлечение – послушать радио. Это тоже проблема – приемник старый, постоянно ломается, да и батарейки большая ценность, садятся быстро, а купить негде. Поэтому новости до Унежмы доходят не скоро. Но прогноз погоды Валентин слушал каждый день, специально включал приемник к этому времени. Однажды довелось нам быть в Унежме во время знаменитого августовского путча 1991 г. Из обрывков радиопередач мы поняли, что случилось что-то из ряда вон выходящее, но что именно? Просим Валентина послушать подольше, а он говорит: «Нечего всякую ерунду слушать, батарейки сядут, прогноз погоды узнать не смогу.» А прогноз погоды – вещь жизненно важная в Унежме. Если прогноза не знаешь – уедешь на острова, а тут шторм разыграется – и обратно не вернуться. А какой-то путч в далекой Москве – что нам до него... Как жили, так и будем жить. И в этом, я думаю, есть большая мудрость – где-то далеко происходят революции и путчи, но жизнь обыкновенного человека остается прежней, ему гораздо ближе то что рядом с ним, и поэтому простая проблема – вырастет ли картошка, или, как в прошлом году, ее съедят кроты, становится гораздо важнее. А из таких простых проблем и состоит наша повседневная жизнь...

Сейчас деревня медленно умирает. Если вы посмотрите на карту России, то обязательно найдете на ней маленький кружочек на берегу Белого моря с красивым названием Унежма. И никто не знает, что это уже только мираж, тень прошлого. У жителей окружающих сел были планы возродить Унежму, например, устроить там рыболовную и охотничью базу. Но, чтобы осуществить это, нужно строить дороги, а кто за это возьмется, да и деньги какие нужны. Так и остается Унежма чудесным забытым уголком на самом краю моря. Да может это и к лучшему, ведь пока нет к ней протоптанных путей и не затронула ее вселенская суета, есть куда убежать от повседневности...

.

Очерк написан в 2002 г., небольшие изменения внесены в 2006-м.


Главная     Унежма